Увы, это так, автору неймется: провожая персонажи своего писания в те или иные прогулки по рельефу нарождающихся текстов, он остается наедине со своими побуждениями, посылами, заморочками, заковыками, из которых, собственно и выпестовывался замысел писания; и самая сочная заморочка - автор много и усердно, порою взахлеб, блуждая по городам и весям земли русской, созерцал и рисовал православные храмы и вдруг на склоне, как он кротко и покорно полагает, жития своего оказался причастным к сооружению грандиозного храма в родном городе. И автор возблагодарил неизвестных ему распорядителей его жизни, избегая демиургических фраз, но не гнушаясь предыдущим своим (много-о-о-летним!) опытом сооружения сооружений, автор пытается привлечь в этом новом деле как раз демиургическое... и оттого периодически обращается к Писанию, благо только им он в силах окормить все происходящее с ним вне территории сооружения.
Например, кондак пятый написан в порядке обретения духовно-телесной остойчивости пред ликом
звенигородского Спаса в силах, коей автор не мог не ощутить с первого предстояния пред иконой...
Или, например, сон о вознесении...
Да, был сон: с трудом волоча свое тело, увязая в непроницательной трясине серого тоннельного пространства, я выволокся в пепельно-розовый туман; он был плотен и прикрывал все, что не являлось местом моего пребывания, и в этом "все" содержалось Все; я это почувствовал сразу и поднял взгляд свой вверх и чуть вправо, и увидел Твое лицо, только лицо, Ты словно выглядывал из окна, и Твои глаза улыбались, Ты улыбался мне, и я понял, что увидел Тебя воочию, я увидел Тебя, Ты позволил мне увидеть Тебя, Ты ждал меня, пока я волокся к Тебе, и Ты встретил меня, я пришел к Тебе... И я открыл глаза, перед лицом моим висел сумрак пепельно-розовой стены, и Твое лицо истаивало в нем. Сон улетал к Тебе; туда, куда Ты вознесся две тысячи лет тому назад.
В "Деяниях апостолов" записано: "Сей Иисус, вознесшийся от вас на небо, приидет таким же образом, как вы видели Его восходящим на небо". (1:11). Идем дальше...
Почему Иоанн, любимый ученик Спасителя, свидетель (по собственному благовествованию) Его распятия и (по евангелию от Луки) Его воскресения ничего сам не свидетельствует о Его вознесении? Почему он расстается со Спасителем в момент, когда Он говорит взревновавшему Петру: "Что тебе до того? Ты иди за Мной?" ("...до того" - это сам Иоанн).
Благовествование свое Иоанн завершает эпическим сравнением послеевангелических "сотворений" Иисуса с миром, не вместившем бы в себя всех книг, описывающих бы те "сотворения". Таково вознесение Господне по Иоанну.
В этом воснесении нет облака, нет неба, нет блистающих одежд и божественного света; сам Иисус просто удалился туда, где Он "многое другое сотворил"...
Земная жизнь Спасителя от рождения до распятия и воскресения обрамлена неземным - непорочное зачатие и вознесение, и если первое воспринималось как житейский компромисс Создателя с природой Человека, и современная генетика пытается его смоделировать, как бы склонировать... то второе полностью остается прерогативой Творца.
Мой разум, являясь субпродуктом просвещения на старте третьего тысячелетия, навязывает мне понимание вознесения как трансформации материально-энергетического состояния: из биологического, плотского в фотонное, лучистое, нетрансформируемым остается дух; полнее, Дух, ниспосланный Создателем Спасителю.
***
Дух как стадия или форма или стадия формы божественной энергии осознается чаще всего в момент, когда плоть исчерпала свой активный ресурс, когда энергия бытия перекачивается в неисчерпанное, нет, не в молодость; а в остаток, обнаруживаемый на границе износа души: душа, влекомая плотью и теснимая ее усталостью, отказывается влачится за нею и пытается залечь на дно бытия - зацепится за скамейку возле подъезда "хрущевки" или за ветку, прильнувшую к балкону, или пейзажу в форточке, в котором никогда не появится ни одна живая душа; и душа смиряется, что она жива, но и только, жива, но недвижима, жива, но ничего не желает, и не желаема сама... она обнаруживает себя остатком совершенного; она замирает в ожидании смерти, словно птица в гнезде перед порывом ветра... она ропщет, не имея сил отсечь смерть от плоти в целом и получить остаток и найти в нем посыл к вознесению... и она ропщет... О, как она ропщет!
***
О вознесении Иоанн упоминает устами Иисуса, когда Он, обращаясь к ропщущим ученикам, сказал: "Это ли соблазняет вас? Что ж, если увидите Сына Человеческого восходящего туда, где был прежде?".
В пепельно-розовом сумраке сна содержалось Все; в этом Все пребывал Он; там же таилась моя смерть; в Его улыбающихся глазах светилось знание моей смерти, но улыбался Он не над ней, а над моим волочением к ней и над моей душой, ропщущей от мысли, что после смерти я продвигаюсь в пепельно-розовый сумрак, и таково мое вознесение, и таково тело мое, приютившее в себе храм моего вознесения. И сон не покинул меня, и взгляд Его не отлетел бесследно... вознесся ли он?
Вычитываю в Писании следующее: "Ибо Он есть мир наш, сделавший из обоих одно и разрушивший стоявшую посреди преграду", (Ефес. 2:14).
Что испытывал Иисус, возносясь?
Мое ракетно-полетное представление о Его вознесении начинается с ощущения горячей земли под
босыми ступнями, затем возникает зуммер невесомости, пронизывающий все тело, затем аннигиляция плоти в свет, сознания в сияние, и оно соскальзывает с земной тверди и устремляется в незримое, бесконечно протяжное путешествие, охватывая весь путь своей силой всюду и постигая его навсегда; и где-то там встреча с Отцом... с Создателем... Встреча первая или?..
Если Иисус непорочно зачат, но "порочно", то есть как все младенцы, рожден материнским чревом, то, следовательно, до этого свершения Он не был в этом мире. В мире едином, сотворенном Создателем, Он появился, родившись на Земле, от земной женщины, от назаретской еврейки, и, пройдя свой земной путь до тернового венца, Он вознесся, вернее, был вознесен и переправлен в обитель Отца своего, в лоно Создателя... следовательно, и вознесение, и встреча с Отцом - все это впервые. Или...
Тогда зачатие - рождение - земная жизнь - терновый венец - вознесение... есть гениально сочиненная и исполненная (а не разыгранная) драма, возможно, озадачившая Автора затянувшимся финалом, свидетелями и участниками коего ныне являемся мы.
Своим вознесением Спаситель пробил космическую скорлупу безбожия, опеленавшую Землю, и в пробоину ту вот уже две тысячи лет всматриваются люди, поимевшие в своем сознании Спасителя.
Храм, который мы строим, тоже расположен в горловине этой пробоины.
Выбирался из Оки после утомительного заплыва в ее стремнины и, отстраняясь взором от воды, глянул на берег; он висел над речной гладью крутобоким островом-буяном и посреди него возлежал светлый кубик церковки с
кругленьким, величиной с кочан капусты куполком. Плыл к ее трепещущему отражению и никак не мог доплыть, а так хотелось прикоснуться к нему...
И чайке, опустившейся на него белым поплавком, я позавидовал.
Аристов Владислав(меню)